Метель на Голгофе.

Ольга Васильева.

Быстро сгущались зимние сумерки, и все ярче становился свет тусклых фонарей. Фонарный свет освещал малое пространство воздуха перед ними и стены домов, таинственно выхватывал из черного пространства летящие хлопья снега. Начиналась метель. Вот уже легкая пороша неожиданно взметалась вверх, злобно поднимая хвост, как внезапно ощетинившийся зверь, - так снег, как будто испугавшись неминуемой ночи, лишился своего небесного спокойствия и яростными наскоками бился в тесноте улиц, рвался в тепло освещенных витрин и горящих окон домов. Магазины закрывались, но везде горели рекламные вывески и кое-где - огромные витрины; мелькали многочисленные палатки, торгующие всякой ерундой, из-за углов выскакивали наглые вывески казино и ночных клубов. Ночной город погружался в зимний сон, он оледенел, как мифический хель. Сверкание супермаркетов и блеск огней лишь добавляли ужаса в черный, безлюдный город, столь радостный и сверкающий днем. Ужасная безжизненность веяла отовсюду. Вечером наползает жуть, и кажется, будто уже глубокая ночь, и люди совсем исчезли из города, нет, вообще кажется, будто в этом районе никто не живет. Начиналась метель.

Мальчик поздно возвращался из школы после занятий. Он плохо знал город, ему было страшно в нем, он боялся потеряться, хотя прекрасно знал путь до дома и с закрытыми глазами. Город, в котором родился он и его родители, был не его, он был чужим. Он не ощущал города, не любил по нему гулять – может, потому, что раннее детство он провел в пригороде? Да и сейчас он жил все равно, что в пригороде - в отдаленном районе. Мальчик грустил. Он ненавидел зиму, ненавидел эту черноту и страх, одиночество среди огромных зданий, застывших высоток и маленьких церквей. Завтра обязательно будет рассвет, и завтра же он должен помириться с Павлом. Не хочется! И от этого становилось еще грустнее. Ветер продолжал завывать, снег все сыпал и сыпал. В переулках бунтовала поземка. Серые дома стали совсем черными. Сумерки погасли, жестокие черные тени и контрастные силуэты обволокли город, а снег бушевал между небом и землей, то поднимаясь, то опускаясь. Наступала ночь. Сердце сжалось от мощи домов, и болезненно вздрогнуло при виде прохожего, рысцой побежавшего к метро. Мальчик согнулся, пытаясь противостоять порыву ветра. Шоссе было заполнено машинами – в них, в тепле и удобстве (а может, и нет!) сидели люди и куда-то ехали. Мальчик отважился поднять голову, но тут же опустил ее и зарылся в шарф – лицо и глаза залепил снег. Мальчика била дрожь, было невыносимо холодно, куртку продувало насквозь. Сегодня пятница, последний рабочий день, значит, завтра они с мамой пойдут в гости к тете. Пятница! Значит, завтра –суббота! Не будет школы! А как же его план помириться с Павлом? Ждать еще два дня? Сперва Мальчик с облегчением вздохнул, но потом сердце защемило: так не годится, ведь он был неправ, а после урока наказали Павла. Нехорошо. Отец назвал бы его трусом. А еще считался первым в классе по математике. Ну и что, что он первый? Разве это причина обижать товарища? Мальчик ускорил шаг –надо быстрее доехать до дома и позвонить Павлу сегодня же.

…Его убаюкало метро и, полусонный, Мальчик вылез на своей станции. Усталость сковала его мозг, и он едва передвигал ногами. И тут произошло нечто невообразимое. Мальчик готов был поклясться, что слышал гром – грохот, потрясший темную бездну неба. Это была не петарда, нет, это был невидимый, непонятный, неземной грохот и гром. Неслышный грохот, какой, должно быть, ощущают рыбы под водой, когда взрывается снаряд. Мальчик вздрогнул и оглянулся. Вокруг были только дома и снег. Снег летел вверх и вниз, кружился единой массой, завивался по спирали. Одиночество и безликость белой пустоты поразили Мальчика. Несколько современных домой виднелись вдалеке. В одном из таких домов-манекенов жила семья Мальчика. Наверху было безликое, необитаемое небо. Но Мальчик втайне надеялся, что когда-нибудь ТАМ обнаружат инопланетян. Когда-нибудь там обнаружат ЖИЗНЬ. Вокруг была космическая пустыня, а грохот наверху показался Мальчику звуком космического корабля. Может, и впрямь начались звездные войны! Ах, как красиво все было в фильме! Почти бегом Мальчик добрался до подъезда своего дома. Вьюга нарастала, метель теперь гуляла вовсю. Мальчик с наслаждением думал о том, как он придет домой, забросит свой портфель и будет ужинать в маленькой кухне перед маленьким телевизором – есть жареные котлеты с картошкой, салат, пить горячий чай с булочками и вареньем, и мама будет его расспрашивать о школе. Потом выйдет из комнаты отец и, застенчиво поправляя очки, расскажет о том, что у них происходит на кафедре. А может, завтра они не пойдут к тете, а пойдут с отцом куда-нибудь…в кино! В планетарий! Или…Мальчик остановился. Кто –то был здесь, рядом, и были слышны чьи-то дыхание и слабый голос, несмотря на завывания метели. Рядом с подъездом, привалившись к ступеням, полусидел, развалившись, человек в рваном пальтишке, с седыми волосами и бородой. Глаза его были закрыты, губы шевелились, он издавал какие-то странные звуки, отдаленно похожие на пение. Мальчик подошел к нему и тронул его за рукав. Он не испытывал страха, но слегка дрожал, и, волнуясь, спросил:

-Что с вами? Вам помочь?

Человек перестал шептать и открыл глаза. Мальчик был поражен – такая доброта сияла в них. Доброта, превосходящая материнскую и отцовскую. Не было страха, не было одиночества. Не было звездных войн. Только ощущение присутствия кого-то самого дорогого и близкого, как будто мать держит тебя, младенца, на руках, а потом передает подержать отцу. Это продолжалось одно мгновение. Мальчик зажмурился и помотал головой: вот, он опять видит этого человека, его глаза закрыты, изо рта вырывается хриплый шепот. Мальчик присел и нагнулся над ним:

-Послушайте, вам нельзя так лежать, вы же замерзнете! Подождите, я сейчас позову врача, у меня мама врач, вы только…Вы же замерзнете! Только подождите, не умирайте…Здесь же метель!

Нищий вдруг улыбнулся и сказал, не открывая глаз:

-Это моя метель, - сказал удивительно четко и спокойно. И повторил:

-Не бойся за меня. Это моя метель. Да благословит тебя Господь, дитя мое. Дай мне руку.

Мальчик, поколебавшись, протянул ему руку. Но через мгновение он уже опрометью бросился в подъезд, вихри мыслей проносились в его голове. Человек же замерзнет там! Его нельзя там оставлять! Он едва жив! Но как он внятно и громко сказал: «Это моя метель». Что бы это значило? Мальчик, едва дыша, влетел в квартиру:

-Мама, папа, там человек…человек!…умирает! Он умрет! Надо спасти, посмотреть!

Его родители- врачи, они знают, что делать. В коридор вышла мать – спокойная, неторопливая, небольшого роста. Вытирая руки полотенцем, она посмотрела на него:

-Что случилось, почему ты так кричишь?

-Там, у подъезда! Человек лежит! Надо ему помочь! Вызови скорую!

-Ну зачем так, сынок. Успокойся. Я спущусь вниз и посмотрю.

Мать оделась, и они вдвоем вышли из подъезда. Огляделись. Никого не было.

- Он только что был здесь!, - в ужасе воскликнул Мальчик. И закричал: Он умер! Мама, он умер!

-Ну конечно, я так и знала!, - с горечью воскликнула мать. – Умер, как же! Если он умер, то где его тело, скажи, пожалуйста?! Шатаются тут пьяные бомжи, пугают детей, а потом, протрезвев, уходят греться. И нечего было шум поднимать. Ну, пойдем скорее. Пойдем.

Мальчик ошарашено смотрел на снег. Да, мама права: он бы лежал здесь. Но никого не было. И все-таки…Это не мог быть бомж, потому что он видел бомжей много раз, они другие, от них плохо пахнет и у них нет ТАКИХ глаз. Это не мог быть пьяный бомж. Но почему, куда он исчез так внезапно?! Мальчик вдруг увидел что-то темное на снегу, на том месте, где лежал ТОТ ЧЕЛОВЕК. Он нагнулся и поднял– оказалось, это небольшая книжка в кожаном черном переплете, с крестиком на обложке. Он где-то видел такую. И услышал голос матери:

-Ну что ты встал там! Пойдем же! Страшная метель какая, прямо замести может!

Они вернулись. Отец пришел поздно, он был недоволен своим докладом, конференция  в клинике не удалась. Сели за стол, и ужин прошел в молчании, все страшно устали. Потом мама немного развеселилась и, улыбаясь, рассказала про недавнее происшествие с бомжом, которого, наверно, и НЕ БЫЛО. Мальчик готов был расплакаться. Отец, правда, чтобы утешить Мальчика, потрепал его по щеке и сказал, что он молодец, готов помогать людям. «Но надо разбирать людей, а то так ведь на всех не разорвешься».

-Выходит, этот нищий и не человек, что, ли?, - но отец сегодня был не расположен разговаривать, и ушел в комнату.

После ужина Мальчик позвонил Павлу: тот уж и думать забыл о ссоре. Они снова были друзьями. Завтра, после гостей, они договорились встретиться на катке. УРА!

…Ночью Мальчику приснился странный сон. Будто бы он очутился на красивой, просторной площади, среди великолепных дворцов и парков, каких он никогда не видел в городе. И у фонтана он встретил вдруг ТОГО САМОГО нищего! ГЛАЗА были теми же, зато вместо лохматого старого пальто на нем были богатое, просторное одеяние (такого Мальчик никогда не видел), а голос был не хриплым, а удивительно певучим и добрым. Нищий благостно посмотрел на Мальчика и спросил: «Нравится тебе ЭТОТ город?» Мальчик ответил: «Очень нравится! Как ты оказался здесь? Значит, ты вчера не умер?» Нищий с улыбкой ответил: «Нет, я вчера умер, но ведь это была МОЯ МЕТЕЛЬ, а теперь ты видишь мою весну, и ты будешь здесь, но не скоро». Мальчик удивился: «Как же я смогу попасть сюда?» - «Ты оказал мне милость вчера – ты дал мне руку свою и хотел спасти меня. Поступай со всеми так же, и мы встретимся с тобой в этом городе».

…Утром, проснувшись, Мальчик вспомнил про черную кожаную книжку, которую он нашел вчера на снегу. Ну конечно! Новый Завет! Он видел ее много раз у тети. Вот сегодня он и спросит у нее…Мальчик раскрыл наугад, попалась 25 глава Евангелия от Матфея. Мальчик прочел ее, и остановился на строчках: «…Так как вы сделали это одному из братьев Моих меньших, то сделали Мне». Мальчик подошел к окну. Светло, белым-бело, перезвон снежинок, быстрая песня полета. Все покрыто снегом, и в воздухе снег! Метель продолжалась. Мальчик ни о чем не думал, мыслей не было. Им овладело спокойствие, и он еще долго –долго стоял, вглядываясь в бушующую метель за окном. На душе было тихо, потому что он знал, что это ЕГО МЕТЕЛЬ, и что она когда-нибудь кончится.